Александр Зимин: «Валуев побеждал одной левой, а Поветкин должен бить как Тайсон»

— Александр Васильевич, человеку со столь богатым жизненным и спортивным опытом написать книгу сам бог велел. Однако задумать подобный проект — одно дело, а осуществить его — иное и весьма непростое. Как воплощалась в жизнь идея?

— Воплощалась довольно долго. Впервые разговор зашел о книге года три-четыре назад. Несколько раз реализация проекта откладывалась…

Материала было очень много. И о Юрии Арабчакове, и о Орзубеке Назарове, и об олимпийском чемпионе Вячеславе Яновском. Нашей задачей являлось истинное отражение положения вещей.

«Написать книгу заставили друзья и ученики»

— Как происходило ваше перевоплощение из тренера в писателя?

— Инициатором выступил даже не я, а близкие и друзья, мои ученики. Они просто заставили меня это делать. За издание книги усиленно взялся мой ученик, супертяжеловес Ростислав Плечко. У него богатый опыт ведения бизнеса, он организовал проект. Сначала пришел московский автор Кирилл Гопиус, я изложил ему свою историю. Плюс дал материал. Так были зафиксированы эти воспоминания. Потому пдключилась журналистка Ирина Ляхова. На завершающем этапе работал Сергей Князев и редактор издательства «Симпозиум».

Александр Зимин и его ученик-супертяж Ростислав Плечко / Фото: © Федерация бокса России

— Обычно мемуары начинаются с «детства — отрочества — юности». У вас же сразу речь идет о боксе. Но, все же, хотелось бы узнать, как ваша семья, особенно мама, отреагировала на новость, что вы занялись спортом, связанным с мордобоем?

— Времена были советские, и мое занятие спортом семья восприняла положительно. Правда, они не очень хотели, чтобы это был бокс. Но я хотел заниматься именно им. Параллельно, правда, посещал гимнастику, но потом ее бросил. А в боксе все было значительно серьезнее плюс интересный тренер — Яков Афанасьевич Сулимов. Он сказал: «Бросай гимнастику и занимайся только боксом». Последовал его совету. Позже Сулимов порекомендовал меня Александру Николаевичу Кудрину из Ленинграда.

В итоге приехал в город на Неве и поступил в Институт имени Лесгафта. Учился у Кудрина. Он давал хорошую школу — расклад, подготовку, методику, все на самом высоком уровне. Следуя его совету, также поступил на кафедру медицины, что впоследствии сильно помогло. В частности, просчитывать нагрузки — как индивидуальные, так и командные. Позже Кудрин отправил меня одного в общество «Труд», поставив задачу привести оттуда боксеров: «Я должен их принять в свою группу в Лесгафта. Если приму, автоматически получишь зачеты по всем предметам на год вперед».

«В Японии мы всех «перестроили»

— Вы стали первым советским тренером профессионалов. И при этом одним из немногих у нас настоящихз специалистов в данной области? Какие качества, знания и умения помогли в этом?

— Всегда чувствовал, что следует изучать вопросы школы бокса, обучения спортсменов. К тренерской работе начал готовиться еще во время службы в армии в спортивном батальоне. Общался с авторитетными наставниками, смотрел и сравнивал, анализировал увиденное. А после демобилизации сразу же пришел на тренерскую работу в «Труд». Первые серьезные успехи обозначились через год-два.

Александр Зимин / Фото: © Александр Павлов / Sportbox.ru

А в профессионалах оказался, когда нас отправили делиться опытом в Японию в профессиональный клуб. А точнее, повезли туда наших ребят. Шеф японского клуба сказал, что через три месяца будет матч-просмотр, а с победителями подпишут контракт. Через месяц мы провели первые серьезные показательные спарринги, и проиграли — главным образом, мексиканцам и американцам. А через два месяца японцы организовали большой турнир под названием «Перестройка». И мы всех их «перестроили» — завалили и американцев, и мексиканцев. В 80 процентах поединков не обошлось без нокдаунов и нокаутов. Японский шеф просто обалдел. Также как и пресса. В итоге, японцы предложили мне работу.

— Скажите, в советское время у вас была возможность получать хоть какую-то информацию о профессиональном боксе? Ведь бои в СССР не показывали, а профи-бокс вообще был запрещен.

— Тогда продавались цветные журналы из соцстран. В них печатали большие снимки Тайсона и других известных бойцов, сопровождавшиеся кроткими заметками. О профессиональном боксе я получал информацию только оттуда. А ранее вообще не знал, что он существует. Этих журналов у меня была кипа — цветные картинки с нокаутами…

Всегда думал, нельзя ли таких бойцов выращивать и у нас. Разве в России нет сильных мужиков? К сожалению, на этом мысль заканчивалась… Профессиональный бокс у нас был запрещен.

«Валуев — «Герой труда»!

Николай Валуев и Александр Зимин / Фото: © Александр Павлов / Sportbox.ru

— Вы тренировали очень многих легковесов и были с ними на равных в плане физических данных. Что испытывает наставник небольших габаритов, работая на ринге с такой махиной, как Валуев? Неловкость, неудобство, а может и опасения — вдруг Коля промахнется мимо лапы?

— Энергетически я неслабый человек. Не знаю откуда, но во мне очень много энергии. В работе на лапах с тяжами чувствовал их удары. Но им почему-то всегда было очень удобно со мной. Боксеру главное найти место для финального удара в лапу — прямой, боковой. Важно вовремя в нужное место подставить инвентарь, просчитав наиболее вероятную позицию в реальном бою. Я задавал точки, в которые следует попадать, чтобы, при этом, все удары не были одинаковыми. И не уставал, Все удивлялись, откуда у тебя столько энергии. А я и сам не знаю… Но самое главное — это чутье. Наперед видел, за счет чего и когда он выиграет.

— В вашей книге не упоминается бой Валуева с Дэвидом Хэем? Почему?

— Может быть, где-то упустил. Даже не знаю, как так вышло. Может кто-то что-то не написал. Сам не могу не понять. А вообще Коля, говоря советским языком, — «Герой труда».

Что он из себя сделал! Стал подвижным, начал бить левой! Он левой рукой разбил и Джона Руиса, и остальных. А на правой у него треснула кость и раздробилась. Немецкий хирург сказал, что очистить это можно за два часа, но боксировать он больше никогда не будет. Николай постоянно на ночь подкладывал под травмированную руку лед и с ним спал. А то, если правой ударит, она сразу опухает. Из-за раздробленных косточек по всей кисти было больно. Меня Коля удивлял всегда! Сколько пережил, переборол сам себя, и, при том не единожды. Я, вроде бы, не здоровый, не мог ему угрожать, но с ним, и не только с ним находил такие слова, что все мои ученики боролись сами с собой.

Николай Валуев и Александр Зимин / Фото: © Александр Павлов / Sportbox.ru

— Бой с Эвандером Холифилдом, а до этого с Русланом Чагаевым четко показал, что Валуеву нежелательны поединки против мелких и юрких — это не его тема. Стоило ли вообще соглашаться на встречу с Хэем?

— Думаю, что бой с Холифилдом ошибкой не был. Тот стремился убить его с обеих рук. И правый боковой Эвандера пролетал буквально в двух сантиметрах от подбородка. В углу я сказал Коле: «Не дай бог, пропустишь, как тебя подниму?» Тут была и доля шутки, и… Говорю ему: «Отойди назад и больше бей с дистанции левой! Развернись, не иди на него в лоб. Он же ищет момент, чтобы завалить тебя навстречу». Коля соображал очень быстро и моментально выполнял поставленную задачу.

А с боем против Хэя, наверное, мы поспешили. Плюс во время подготовки чувствовал, что время работает не на Колю — требовалась операция на руке. По сути, мы шли ва-банк — была не была. Такова жизнь! Я же не хотел сделать из него инвалида.

— Считает ли вы, что промоутерской компания Sauerland Event тогда Валуева просто кинула. Лично я не считаю, что Хэй переиграл Николая, а тем более в статусе претендента в чемпионском бою.

— А дело было так: по ходу боя ко мне подходит наш промоутер Вильфрид Зауэрланд и сообщает, что Коля проигрывает. Я не понял: «Как так?» Только что закончился раунд, в котором он не пропустил ни единого удара. При этом, Вильфрид перед боями всегда приходил в раздевалку и давал напутствия. А в это раз не появился. Позже появлялась информация, что все судьи считают не в нашу пользу…

Николай Валуев и Александр Зимин / Фото: © Александр Павлов / Sportbox.ru

Говорю Коле: «Нам не дают очки, иди и бей справа! Перетерпи! Ударь правым навстречу и левым боковым, Постарайся пробить третий удар». Он все понял, но сорвался с ног. Побежал на Хэя, а следовало спокойно подойти и бить. Смотрю и думаю, что если Николай сейчас промахнется, а Хэй попадет, случится коллапс. В итоге, Коля устроил легкую драку. В последнем раунде. При этом, бой он не проиграл. Позже выяснилось, что Зауэрланд-младший, Калле, осел в Лондоне, стал сопромоутером Хэя и уже рассматривал его в качестве своего фаворита. А о Коле на тот момент уже фактически забыл. Его планировали отправить за океан драться с американцами. Но у Николая начались проблемы со здоровьем, он перенес операцию. С боксом пришлось расстаться.

— В бою с Хэем возник момент, когда британец стоял у канатов абсолютно раскрытый перед Николаем. А Валуев его не «мочконул»? Что это было?

— Вероятно, сработал какой-то внутренний тормоз, чисто психологический. Видимо, Коля сильно расстроился, получив информацию о том, что все предыдущие раунды судьи отдали сопернику. А, скорее всего, виной тому была распухшая рука. После боя ему разрезали перчатку, она не слезала с кисти. Николай испытывал сильную боль, и вообще не бил правой. Работал, главным образом, передней. Правда, правой он почти не работал во многих боях. По той же причине. Налегал, главным образом, на левую. Как в бою против Холифилда.

— Предыдущий тренер Николая Манвел Габриэлян занимался своеобразной психологической накачкой. В интернете гуляет видео, на котором он в паузе во время боя с Чагаевым орет на Валуева благим матом? Как относитесь к подобной психологической прокачке?

— Есть люди, на которых ни за что нельзя кричать, орать — реакция будет обратной. Подобные вещи следует говорить на тренировках, а не во время боя.

Николай Валуев и Александр Зимин / Фото: © Александр Павлов / Sportbox.ru

«После боя Поветкин — Кличко» даже не поехал за расчетом»

— В книге вы пишите, что в начале сотрудничества с Поветкиным его психологическое состояние соответствовало «теории дальнего отказа». Вам удалось докопаться до причин нежелания Саши в полной мере отдаваться боксу на том этапе карьеры?

— Саша тогда очень переживал за своего бывшего тренера, который уже болел. В связи с этим не было 100-процентной психологической уверенности, которая обычно растёт за счёт технико-тактической работы. Психологически Саши всегда проявлял боевой настрой, а вот физически ему просто недоставало сил, чтобы без устали бить — с расстояния и с акцентом. В определенных раундах он экономил силы, что, может, и сказывалось отрицательно.

— Вы также пишите, что Поветкин «очень внушаем». В чем это конкретно проявлялось. Могли бы привести пример?

— Вот вам история как мы познакомились. Дело было в Германии, у нас был общий промоутер Вильфрид Зауэрланд, с которым мы находились среди зрителей в рингсайде. Поветкин дрался с американцем. Первые три-четыре раунда Саша летит… Вильфрид говорит мне: «Пойди, помоги! Видишь, тренер, который секундирует, не справляется!»

Подошёл к Поветкину, спрашиваю: «Зачем бьешь с дальней дистанции? Подойди ближе и левой, левой! Первые два удара должны быть быстрые, а третий сильным, когда войдёшь в среднюю дистанцию». И он выиграл нокаутом в следующем же раунде.

— Напрашивается вывод, что в силу хаотичных обстоятельств при подготовке к бою с Кличко, как вы описываете в книге, шансы Поветкина на победу над Владимиром были минимальны. По сути, вас отстранились от процесса подготовки. Будь ваша воля, как бы вы подводили его к тому бою?

— Типичная ошибка Поветкина — технико-тактическая. Иногда он срывается и хочет нанести сильный первый удар. Я ему говорил: «Подойди с легкими быстрыми ударами, а затем выходи на среднюю дистанцию и наноси акцентированный. Если попадёшь в голову или по печени, соперник упадет». Саша же пробивал раньше.

Когда он хорош на ногах, создаёт игровую обстановку, а не пытается сразу же сильно вмазать, а для начала пробивает ложные панчи, а затем доносит акцентированный, то у него все выходит. А вот как только сразу бьет сильно, то сковывается и смотрится некрасиво — совершает нырки… Ему нужно разыгрывать комбинации левой и при этом не оставаться статичным на ногах. Это для него гибель. А вот со средней дистанции он соперника всегда доставал — и правой, и левой.

Владимир Кличко и Александр Поветкин / Фото: Виктор Соколов

— В книге вы пишет о приезде перед боем с Кличко в тренировочный лагерь американского тренера. Менеджмент так поступил, зная ваше скептическое отношение к данному поединку на том этапе карьеры Александра? Или все устроили ради пиара?

— Они безграмотно рассчитывали на то, что американец сделает нечто эдакое, за счёт чего Поветкин победит. А американец нёс такую чушь, что мы просто плакали. Он не настраивал Сашу ни технико-тактически, ни психологически. От этого Поветкин чувствовал себя неуверенно, не знал, что делать.

Говорил организаторам: «Что вы делаете? Ещё рано, отложите бой». Но самая большая ошибка менеджмента состояла в том, что мне не дали секундировать — сидел в углу вторым тренером. Американец между раундами говорил по-английски, а Саша ничего не понимал. А у меня уже не оставалось времени что-то добавить. Я так расстроился, что после поединка даже не поехал в Чехов за расчетом.

— Кто принимал окончательное решение задействовать американца? Поветкин или же менеджмент? Насколько Александр вообще вообще влиял на принятие кадровых решений?

— Саша ни на что не влиял. Говорил ему: «Позвони шефу и скажи, что мы ошиблись с американцем. Нужно что-то делать, должен секундировать Александр Васильевич». Но он этого не сделал.

— Вы пишите и том, что в бою с Поветкиным Хук от Марко исходил подозрительно неприятный запах… Видимо, хотел отравить Поветкина. Но, возможно, это был запах медикаментов? Ведь нанося отраву на собственные кожу или перчатки, с большой долей вероятности рискуешь отравиться сам.

— Тогда произошло нечто неестественное. После первого раунда Саша вернулся в угол очень вялым. Сказал: «Васильич, что-то голова кружится». Все наводило на мысль о том, что Хук чем-то намазал перчатки (о таком я неоднократно слышал в Японии), от чего, после попадания на слизистую, слезятся глаза, забивается нос, возникает головокружение, проявляется упадок сил. По окончании раундов Саша возвращался в угол и буквально засыпал. Через два дня менеджер Владимир Хрюнов сообщил мне, что медицинские анализы подтвердили данное предположение.

Фото: © Григорий Вершкайн

— Вы пишите, что с момента прекращения вашего сотрудничества Поветкин утерял ваши с ним наработки, в частности, взрыв, скорость, выносливость... Но может это связано с тем, что сейчас он на семь лет старше, чем во времена вашего с ним сотрудничества? Александру уже почти 40!

— И возраст тоже… Но он потерял то чувство, что нужно проходить и бить, как это делал Тайсон. Тот не «стрелял» издалека, а наносил удар, вплотную подобравшись к оппоненту. Поветкин сейчас статичен на ногах — первое движение головой вперёд, а затем — ослабленный удар. Это чисто технико-тактическая ошибка. Он просто забыл, что следует делать. Тренеру следовало бы постоянно напоминать ему об этом. Поветкину необходимо использовать взрывной удар. Но не с дальней, а со средней дистанции. Расслабить плечи, и…

Фото: © Alan Stanford / imago sportfotodienst / Global Look Press

«Я болен, болен боксом!»

— Напоследок еще хотелось бы спросить, как вам сейчас живётся, как проводите карантин в связи с коронавирусом?

— К коронавирусу отношусь как к врагу. И его нужно побеждать умением. Сейчас, правда, для этого недостаточно биохимических средств, лекарств. Поэтому остаётся следовать указанием врачей и нашего руководства. Следует меньше болтаться, бывать в общественных местах, особенно ездить в метро… Выхожу погулять с собачкой, в метрах двухстах от дома, соблюдаю общие правила — стараюсь быть изолированным, общаюсь преимущественно со своим тяжем Иваном Верясовым, даю ему задания. Советую бегать в парке, но в одиночку, подальше от людей. Следующий наш сбор намечен на 17 июня. Но его уже несколько раз отменяли. Поживем-увидим…

— Спасибо за интересную беседу. Желаю вам и дальше оставаться таким же оптимистичным и энергичным, а самое главное здоровым.

— Я болен, болен боксом! Бывает, ночью просыпаюсь и думаю о работе, как что можно было бы сделать лучше, как и какой удар нанести: «Я же это не подсказал, это упустил…». На отсутствие сил в свои 72 года не жалуюсь. Едва прихожу в зал, как голова, туловище и руки наполняются энергией. Чувствую и вижу, что и как нужно делать. И все получается — как в индивидуальной, так и в командной работе со сборной Санкт-Петербурга. Но лучше всего получается с профессионалами. У них более высокие дисциплина, самодисциплина и исполнительность.