- Андрей Сидельников — второй вратарь золотого «Спартака»-2000
- В середине девяностых провел год в голландском «Херенвене»
- В нулевые был в Тамбове с Сычевым, в Минске — с Малофеевым, в Махачкале — с Кадиевым и Владикавказе — с Ковтуном
- Теперь учит Рассказова и Максименко не повторять бизнес-ошибок Самедова и Ещенко
Батя-спонсор, скотобойня в Херенвене и ночные кошмары
— В школе «Спартака» вы росли с Олегом Кузьминым?
— Да, он 1981 года, но пришел на наш отбор — ребят 1980-го. Ему отказали, он заплакал, мама умоляла, и его взяли. Дальше он всегда играл со старшими — может, потому и пошел дальше всех. У нас сложилась очень сильная команда — в Камышине выиграли чемпионат России.
— Кузьмин — тренер «Рубина», у вас спортивная бизнес-школа. Что с остальными?
— Леха Потапейко — топ-менеджер банка. Димка Слепцов — таксист. Многие — в частных футбольных секциях. Например, Леха Злыднев — в школе Примакова на Рублевке. Димка Ратников — в академии «Спартака», у него очень сильный год. Там же — Вадик Романов: говорил, что два года его тошнило от футбола, открыл с женой цветочный салон, а потом что-то перещелкнуло, и он каждый день ездит из Королева в Сокольники на тренировки. Говорит, кайфует.
— Где вас заметил «Херенвен»?
— В зарубежной поездке. Мы часто катались — нашим спонсором был батя одного из игроков, во взрослый футбол не попавшего. Каждый год: Италия, Франция, Англия. Только одна проблема: я был выше всех, даже тренера, и на каждом зарубежном турнире проверяли все мои документы — думали, что я подставной.
— Какой турнир запомнился?
— В Италии перед полуфиналом с «Ювентусом» нас повезли на пляж: естественно, все сгорели, и потом проиграли. Я смешной гол пропустил: мне откинули, я выбил, попал в спину или ногу своего защитника, и мяч залетел в ворота.
— «Спартак» что-то получил за ваш трансфер в «Херенвен»?
— По-моему, нет. Я просто уехал. Там еще папа через знакомых помог переходу состояться: он занимался в «Спартаке-2», но после армии стал водителем и дорос до директора автобусного парка (до сих пор на этом месте). В переходном возрасте я отвлекся от спорта, играл на гитаре, пил ликеры, а отец жестко заставил меня вернуться в футбол — его родители с ним этого не сделали.
— Как уезжали в Голландию?
— В пятнадцать лет смотался на просмотр, понравился, но травмировался, перенес операцию на мениске, пропустил год и только потом уехал. В Херенвене поселился в местной семье — с датским форвардом Йоном Даль-Томассоном. Мы дружили, Йон брал меня в ночной клуб после побед, а потом ему исполнилось двадцать, и он переехал в отдельный дом.
— Тогда же в «Херенвене» играл Игорь Корнеев.
— Мы пару раз пообщались, но из-за разницы в возрасте ему было со мной неинтересно.
— Как осваивались в новой стране?
— После переезда получил велосипед для поездок на тренировки. Меня уже возили туда на машине, я запомнил дорогу и спокойно поехал по ней на велике. Мне все сигналили, а потом остановили менты: «Это дорога только для машин. Ты откуда такой?» — «Из Москвы» — «На велосипеде приехал?»
— Что еще было на пути?
— Языковой барьер преодолел за полтора месяца: каждый день учился в школе с беженцами — поляками, чехами, африканцами, арабами. Правда, выучив язык, я стал ругаться с семейной парой, у которой жил.
— Из-за чего?
— Они на всем экономили. Из-за холода по ночам я попросил усилить отопление, а мне купили пижаму и одеяло — так дешевле. Потом они уехали на чью-то днюху, и я подкрутил в подвале отопление. Оказалось, там стояло какое-то ограничение, и дом чуть не взорвался. Приехала пожарная, и хозяева дома меня отругали. Я фыркнул и долго с ними не общался.
— Чем еще раздражали?
— Они держали мясную ферму. За домом — скотобойня. На веранде — магазинчик. Весь день торговали, вечером клали мясо в холодильник и садились у телека. Он с пивасом, она с винцом. И я с ними. Так полгода. Короче, после Москвы в Херенвене было скучно.
— Да уж.
— Однажды я познакомился с девчонкой, через черный ход привел ей домой, показал какие-то фотки и проводил на улицу. Хозяева увидели ее и снова накинулись: «Почему водишь посторонних?» — «Вы же сказали, чтоб я вел себя, как дома».
— Чем закончилось?
— Меня вызвали в юношескую сборную, я собрал шмотки, ни с кем не попрощался и уехал из Голландии. Началась жуткая депрессуха, мама меня даже к психологу водила. Мне часто снилось, что я бегу от дома в Херенвене, а за мной гонятся голландские родители.
— Психолог помог?
— Да, я потерял уверенность и боялся ошибки. Психолог сказал: «Думая о плохом, ты его только притягиваешь. Настраивайся на то, что отстоишь на ноль и отобьешь пенальти».
— Как вас изменил год в Голландии?
— Меня научили играть левой ногой и правильно разминаться. Сказали: «Не качайся во время растяжки — надорвешь мышцы. Встань и замри — мышцы и так тянутся». Русские тренеры запрещали пить во время тренировки, и потом мы, как сумасшедшие, неслись к крану (отсюда — травмы, операции, голова хуже соображала). В Голландии меня сразу спросили: «Почему воду не пьешь?» — «После тренировки». — «Нет, надо сейчас. Обязательно».
— Что еще удивило?
— Отдельные теоретические занятия для вратарей. Однажды я неправильно поставил стенку, и этому посвятили большую часть полуторачасового занятия.
Травма позвоночника, разговор с Романцевым и тренировки с Черчесовым
— Пожалели, что оставили «Херенвен»?
— В двадцать лет сказал бате на кухне: «Вот я идиот, что уехал». Под впечатлением от того, что тренеры «Спартака» не видели меня в составе. Я стал вторым вратарем только из-за того, что Сметанин сломал челюсть в новогодней драке и долго лечился. Но даже в первой команде я получал зарплату дублера — пятьсот рублей.
— Пытались это изменить?
— После чемпионства надеялся хоть на какие-то премиальные, ждал-ждал, но всем кроме меня раздали деньги, и бухгалтер пошла с базы. «А мне ничего?» — «У тебя ноль. Разбирайся с Олегом Ивановичем».
— Разобрались?
— Да, это был мой единственный с ним разговор. Он не любил, когда футболисты просили деньги — Костю Головского отправил за это в дубль. Мне же сказал: «Хочешь зарабатывать? Уходи. Здесь у тебя нет шансов».
— Когда вы травмировали позвоночник?
— Лет в восемнадцать, еще в дубле «Спартака» — рос быстро, мышцы не успевали, а укрепить их не мог, у нас не было тренажерного зала. Я сделал МРТ, и врач сказал: «У тебя грыжа. Можешь попрощаться с футболом. Шансов нет».
— А вы что?
— Пошел гулять с друзьями, и в клубе познакомился с девушкой старше меня. Она спросила: «Моделью не хочешь стать?» Я съездил на фотосессию и после пары проб меня выбрали для Playboy. Но потом мне это разонравилось.
— Платили больше пятисот рублей?
— Да, за час-полтора съемок — сто долларов. В журнале я рекламировал одежду, хотя по контракту со «Спартаком» не мог этого делать.
— Как выкрутились?
— Попросил, чтобы в журнале меня подписали другим именем. Потом вернулся к тренировкам, спина не болела, и через несколько месяцев полетел куда-то с основой. Листая в самолете Playboy, Кечинов с Тихоновым увидели мое фото: «О, ты что тут делаешь?» — «Да это не я». Так у меня появилось погоняло — Модный.
— Как себя чувствовали в золотом «Спартаке»?
— Мы с Лехой Злыдневым дерзили, когда нам пихали, однажды я повздорил на тренировке с Кечиновым, но в остальном было нормально — ветераны подтягивали нас на совместные мероприятия. А самое интересное — мы летали за рубеж со сборной, которую тоже тренировал Романцев, и варились вместе. Я даже тренировался с Черчесовым. Самая смешная история из таких совместных сборов случилась в «Сокольниках».
— А там что?
— В двусторонней игре — «Спартак» против сборной — меня поставили в нападение, вместе с Робсоном. В первом тайме я забил два гола! В перерыве Романцев собрал обе команде: «***, сборники, вы что охренели? Вам вратарь молодой забивает».
— Сами удивились?
— В юношеских турнирах я часто бил пенальти и штрафные, так что у меня был сильный удар.
— Какой был удар у семнадцатилетнего Сычева, которого встретили в тамбовском «Спартаке»?
— Он его как раз на мне отрабатывал после тренировок. Шешуков навешивал, а Дима замыкал. Сам я попал в Тамбов, потому что мой отец оттуда — он договорился, чтобы меня взяли в аренду. Чтобы уйти из «Спартака», пришлось опуститься во вторую лигу.
— Почему — пришлось?
— Сначала-то я поехал в Нижнекамск (там перед тренировками в мороз врач дал банку с вонючим жиром: «Мажьте лицо»), но это первая лига, и «Спартак» запросил бабки. Уйти без денег можно было только во вторую лигу. Из Тамбова я перебрался в минское «Динамо», где моим конкурентом был вратарь сборной Беларуси Афанасенко. В первых турах он ошибался, я занял его место, и, как ни странно, поперло.
— Афанасенко злился?
— Обижался — считал, что мне просто фартит. За два года в Минске сменилось пять тренеров, и один из них, Эдуард Малофеев, устроил свою любимую разминку: баскетбол футбольным мячом с жесткой борьбой. Когда я взял мяч, кто-то дернул меня за руку, и она выскочила из сустава.
— Жесть.
— До чемпионата оставалось две недели, и Малофеев заставил меня тренироваться на уколах, через боль. А перед первым туром назвал состав: в воротах — тренер вратарей Сацункевич, который давно карьеру завершил. Он отыграл три тура, а у меня снова выскочило плечо — из-за того, что форсировал восстановление. Операция — и полгода без футбола.
— Что дальше?
— Когда вернулся, основным вратарем был молодой Максим Цыгалко. Потом его поймали на ставках против своей команды — в тех матчах он еще и ошибался.
Террористы, снайперы и СИЗО
— Почему после Минска не заиграли в «Химках»?
— Сначала проигрывал конкуренцию Рожкову и Саморукову, а потом пришел великий и ужасный тренер вратарей Краковский, который нас просто уничтожал: делали семьсот прыжков в шесть утра, теряли сознание — тренировались, как спецназовцы. Краковский брал на сбор шесть вратарей, потому что трое сразу отправлялись в лазарет.
— Вы были среди уцелевших?
— Да, Георгий Ломая получал двадцать тысяч долларов в месяц, Рожков — десять, я — тысячу, но убивали нас одинаково. После двух сборов я подошел к Червиченко: «Либо поднимите зарплату, либо отпустите».
— А он?
— «Зарплату я тебе точно не подниму. Подумаю, что сделать». На следующий день Червиченко вызвал в клуб: «Познакомься. Президент клуба из Махачкалы Осман Кадиев». Не уточнил, какого клуба, а я думал, что там только «Анжи». Но после двух лет без футбола я так хотел играть, что был на все согласен и перешел в махачкалинское «Динамо».
— Зарплата выросла?
— На пятьсот долларов.
— Как обстановка?
— Однажды снайперы выгнали нас из номера и устроились на балконе, чтобы провести операцию по захвату террористов, засевших в жилом доме напротив нашей гостиницы. В то время в Махачкале часто убивали милиционеров. В магазин мы ходили под охраной, но я не жалею о том, что туда поехал.
— Почему?
— Год в Махачкале дал мне толчок в карьере. Кадиев собрал шлак, запасных отовсюду, дал минимальные зарплаты в лиге, и в первом круге мы лидировали (с одной стороны, были голодны до игры, с другой — дома нам очень сильно помогали с судейством), а потом уже пошли другие дела — я стал меньше играть, результаты ухудшились.
— Из-за чего подрались игроки «Динамо» и «Анжи»?
— Серега Сердюков зарубился на поле с Шамилем Лахияловым. После игры я вышел со стадиона и остановился поговорить с кем-то из «Анжи». Вдруг: крики, беготня. Я бросился к нашему автобусу, а там лежат наши пацаны — их профессионально вырубили одним ударом.
— Что именно случилось?
— Лахиялов позвал Сердюкова поговорить. Брат Лахиялова (самое интересное — он тренировался с нами) сзади с разбега вырубил в челюсть Сердюкова. Увидев это, наши пацаны начали выбегать из автобуса, а там их уже ждали бойцы и укладывали по очереди. Украинский нападающий «Динамо» Евгений Сонин получил настолько серьезное сотрясение мозга, что закончил карьеру. Потом братья Лахияловы прятались от Кадиева.
— Как расстались с Кадиевым?
— Я судился с ним из-за того, что подделали мою подпись в контракте. Продлив его без моего ведома, Кадиев требовал за меня деньги с нальчикского «Спартака». В итоге я отдал часть своих денег и покинул «Динамо».
— Между первой лигой с Махачкалой и премьер-лигой с Нальчиком вас как-то занесло во Владикавказ, игравший во второй.
— Когда я туда пришел (в аренду из «Динамо»), Владикавказ планировал участвовать в первой лиге и контракты давал соответствующие — например, моя зарплата по сравнению с Махачкалой выросла в десять раз. Но начались расследования, суды, вскрылись нарушения, и президент клуба Такоев приехал в шикарный турецкий отель, где мы жили: «Ребят, мы будем играть во второй лиге, но я вам оставлю те же деньги. Пожалуйста, не разбегайтесь».
— А вы?
— Кто-то уехал, но я, Ковтун и Булатов остались. В конце сезона нам четыре месяца не платили бабки, и местные пацаны подбивали нас не выходить на тренировки. Бастовать. Но я не сторонник таких методов. Когда со мной обходились несправедливо, я подавал в суд.
— Ваш последний суд — с «Актобе», чья эмблема вытатуирована у вас на правой ноге.
— Он и самый долгий — полтора года. Болельщики меня хаяли: «Ты же легенда клуба». А почему клуб, за который я убивался, отдавал здоровье, хреново ко мне относится и не платит положенное по контракту? Причем в «Актобе» сейчас работают люди, с которыми мы дружили, играли вместе — для меня это дико. Но деньги я, кстати, отсудил.
— Почему судились с Нальчиком?
— После пары неудачных матчей я уступил место в воротах Радичу, меня выставили на трансфер с ценой двести тысяч долларов — и я поехал на сборы с «Анжи». Когда им понравился, Нальчик поднял цену до трехсот тысяч, и в «Анжи» мне сказали: «До свидания». Узнав, что в Нальчике меня хотят отправить в дубль, я отсудил себе статус свободного агента и очутился в Орле.
— Как там?
— Жесткая клоака. Базы у клуба не было, и в первый день меня поселили в обычной общаге, окно которой выходили на СИЗО. Просыпаюсь — а там перекличка. Поиграл в Орле три месяца, пропустил с центра поля, понял, что деградирую, а потом еще один спартаковский вратарь Димка Епифанов дал мой телефон ребятам из «Актобе». Они взяли меня только за то, что я удачно сыграл на выходе и точно отдал длинный пас с лета.
295 км/ч на «феррари», «Золотой мяч» и коксартроз
— Где проснулась страсть к мотоциклам?
— В Казахстане. Футболистам это не разрешается, но запретный плод сладок, и я купил мотоцикл. Один раз очень жестко упал. Причем на невысокой скорости. Нужно было проехать триста метров до магазина, но ливанул дождь, и мотоцикл лег на повороте.
— Последствия?
— Расцарапал себе всю правую сторону. Приехал к клубному доктору, запер дверь. Он: «Зачем закрываешься?» — «Так лучше». Снял одежду и говорю: «Делай что хочешь, но никто не должен знать об этом». Через два дня отыграл на обезболивающих, но не отказался от мотоцикла.
— Какой скорости достигали?
— 250 км/ч. Предварительно проверили, чтобы на трассе не было камней. А на машине в Эмиратах разогнался до 295 км/ч, взяв на прокат «феррари». Правда, потом заплатил штраф, равный стоимости аренды — семьсот пятьдесят долларов.
— Первое впечатление от Актюбинска?
— Шок. Аэропорт был на ремонте, и мы вышли из самолета в металлический ангар. Жара под сорокет. Но важнее, что переезд в Казахстан здорово меня изменил.
— Как?
— До этого я вел себя легкомысленно. Я — не золотая молодежь, но у меня, в принципе, все было, и я немного разгильдяйничал. После падения из премьер-лиги во вторую переосмыслил свою жизнь, стал относиться к футболу как к профессии.
— Зарплата в «Актобе» тому способствовала?
— Я получал больше, чем в России, но не сразу — для этого нужно было провести больше половины матчей в первом сезоне. А приехал я вторым вратарем. Основной, Андрюха Морев, даже не давал мне на тренировках вставать в ворота: «Ты еще молодой, стой на бровке, пока я не устану». Чуть до драки не дошло.
— Как вы его вытеснили?
— Он стал ошибаться в матчах, а на тренировке послал главного тренер Муханова, который сделал ему замечание. Предстояла игра с прямым конкурентом — «Шахтером». Тренер: «Сыграешь хорошо — будешь основным». В это же время друг позвал на свадьбу.
— А вы?
— «Не могу. Если я сорвусь к тебе и упущу этот шанс — зачем я вообще сюда приехал?» Потом мы стали чемпионами, я заиграл в сборной Казахстана, и каждый год мне увеличивали зарплату.
— В молодости выбрали бы свадьбу?
— Да, закосил бы, что-нибудь придумал. В дубле «Спартака» однажды сказал, что у меня проблемы со здоровьем, и поехал на вечеринку в Парк Горького.
— В 2013-м вы отбили в Исландии четыре пенальти. Как?
— Попросил оператора найти пенальти команды «Брейдаблик», а они их как раз недавно били в Кубке. В матче с «Актобе» исландские чуваки пробили так же, и я отбил четыре из пяти. Удивлен, что не попал в Книгу рекордов. Кстати, перед тем матчем ходили разговоры, что меня уберут из «Актобе». После игры президент клуба влетел в раздевалку и кинулся меня целовать.
— Понравилась Исландия?
— В первый приезд (2009 год) — вымершая зона. А после извержения вулкана там запустились горячие источники, и туда повалили туристы.
— Как оказались на церемонии вручения «Золотого мяча»-2010?
— После шикарного гола, который мне забил Хамит Алтынтоп, я получил приглашение в Швейцарию. Мне сделали визу в Новый год, когда все было закрыто, и я полетел бизнес-классом. В Цюрихе прямо у трапа встретила девушка с табличкой, на лимузине провезли к вип-входу, а оттуда — сразу на церемонию. Я окончательно понял, куда попал, только когда перед мной открыли дверь, и меня ослепили фотовспышки. Я вышел на красную ковровую дорожку, где Месси с Роналду раздавали автографы, и подумал: «Ни хрена себе».
— Какой была ваша миссия?
— Я должен был вручить Алтынтопу приз за лучший гол года и прочитать короткий текст: «Красивый гол. Поздравляю». Я: «Что за фигня? Давайте больше скажу». — «Хорошо, но не дольше минуты». Я написал прикольный текст, а потом сел в зал: е-мое, прямой эфир, вокруг Маттеус, Гуллит, Дасаев. А если налажаю?
— Справились?
— Очень нервничал, заикнулся пару раз, но сказал Алтынтопу, что хотел: «Поздравляю, но постараюсь, чтобы в следующем матче ты мне не забил». Зал засмеялся. Но еще дольше смеялся Ринат Дасаев (недолго тренировавший меня в дубле «Спартака»), узнав, что я делаю на «Золотом мяче»: «Ну, хоть так засветился».
— «Актобе» покинули из-за Владимира Газзаева?
— Да, после сезона нужно было лететь на награждение, но два местных игрока заранее взяли на эти даты билеты на отдых. В итоге иностранцев Газзаев освободил от награждения и отпустил, а тех двух ребят — нет. Я сказал: «Тогда легионеров тоже возвращайте». — «А что тебе легионеры? Они семью не видят целый год». — «Я тоже семью не вижу. Вы в выходной домой летите, а я — в сборную». Нас бесило, что он по-разному относился к иностранцам и русскоязычным. Потом Газзаев убрал из команды несколько человек старше себя.
— После трех чемпионств с «Актобе» вы перешли в «Кайрат». Почему сыграли за этот клуб только один матч?
— Пропустил два быстрых мяча: сначала ошибся, а потом на мне сфолили, но судья засчитал гол. После этого тренер Цхададзе заменил меня, и когда я шел в раздевалку, отвернулся. Стало так обидно, что я аж заплакал. К тому же у меня и с болельщиками «Кайрата» были проблемы.
— Из-за чего?
— В свое время моих друзей из Актюбинска, перешедших в «Кайрат», обвинили там в сдаче матча. Я сказал в интервью, что с таким отношением к футболистам вряд ли кто-то захочет пойти в «Кайрат». Когда я сам туда пошел, болельщики стали крыть меня матом. Однажды я подошел к ним: «Кто тут смелый?» Встретился с лидерами фанатов, все объяснил, меня поняли, но основная масса продолжала поливать грязью.
— Футбол оставили из-за травмы?
— Износился тазобедренный сустав. Закончил вовремя. У меня первая стадия коксартроза. Третья — замена сустава. Я потратил много денег на лечение, но пока безуспешно. Недавно Леха Злыднев позвал поиграть в футбол. Я встал в защите, мы пропустили три, мне стало неинтересно, и я побежал вперед. Забил победный гол, а потом три дня ходил, как инвалид.
Каррера, Ребров и Самедов
— Однажды вы неудачно вложились в какой-то банк.
— Да, банк «Замоскворецкий». Многие знакомые ребята в Москве туда проинвестировали, несколько лет стабильно получали прибыль, меня тоже туда затянули. А потом банк закрылся, и мне сказали: «На ваших счетах нет денег».
— Сколько потеряли?
— Сто — сто пятьдесят тысяч долларов. Меня подвыручило то, что за два месяца до закрытия банка я вытащил часть денег для покупки земли для теннисного центра.
— Зачем он вам?
— Отец любит большой теннис и предложил сделать семейный бизнес. Центр до сих пор работает, его можно развивать, но в Павловском Посаде чуть меньше обеспеченных любителей тенниса, чем в ближнем Подмосковье. Эту инвестицию нельзя назвать неудачной, но все же она была необдуманной — я тогда не до конца углубился в вопрос. Можно было сделать на том месте торговый центр, сдавать помещения в аренду и вообще ни о чем не париться.
— О каких еще вложениях жалеете?
— Магазин женского белья, но потерял немного — плату за аренду помещения. Еще недвижимость в Казахстане — купил квартиру за восемьдесят тысяч долларов, а через несколько лет — из-за девальвации — продал за пятьдесят.
— Как решили учиться в московской бизнес-школе?
— Когда играл в «Актобе», понял, что хочу стать предпринимателем. Купил онлайн-курс MBA, мне выслали кучу листов, я ничего не понимал и переводил с Википедией почти каждое слово. Через два месяца — первая онлайн-сессия. Участвовали крупные предприниматели, топ-менеджеры компаний и я, футболист. Понял, что мне это не подходит и нужна отдельная бизнес-школа для спортсменов. Потратил кучу денег на свое образование и создал свой онлайн-курс.
— Как?
— Во многом — на своих ошибках. Самая большая — во время игровой карьеры нельзя затевать бизнес, который не сможешь контролировать. У нас учится Саша Самедов, который признает, что ошибся с рестораном «Сирень» — ситуация улучшилась, только когда управляющей стала его жена.
Андрюха Ещенко провалился с магазином одежды в Краснодаре. Очень много примеров — Кержаков, Саенко. Многие не делятся — боятся выглядеть глупо. Мы сейчас учим ребят инвестировать, не теряя деньги. Чтобы они были более просвещенными в бизнес-процессах и их было бы невозможно обмануть.
— Один из лучших учеников нашей школы — Артем Ребров. Не играя из-за травмы, он очень быстро прошел курс, остался в восторге и многим ребятам рассказал про нашу школу. Так к нам пришли Саня Максименко, Коля Рассказов, хоккеист Саня Осипов.
— Чему еще учите?
— Например, заключать брачные договоры. Сейчас, к сожалению, много алчных людей — кто знает, любит она тебя или идет за бабками. Вы должны обезопасить себя со всех сторон. Недавно Массимо Каррера сказал мне, что доверяет управление финансами только жене. Так же, как я знаю, и у Ромы Павлюченко. Но мы учим, что доверять можно только себе.
Другой совет: развивать личный бренд. Пока ты молодой и в футболе, к тебе приковано внимание — раскручивай себя, с миллионом подписчиков ты после окончания карьеры сможешь делать что угодно.
Читайте также:
- «Карпин ревновал и убрал Унаи при первой возможности. Я поступил бы так же». Интервью друга Эмери, игравшего за «Спартак» и ЦСКА
- «Бориса Ротенберга буду приводить в пример сыну». Самое честное интервью о нашем футболе
- Привез в ЦСКА Шевченко, подписал 10-летнего Акинфеева, купил Перхуна у бандитов. Интервью самого лихого селекционера России
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
