Великому лысому — 70! История изумительного футболиста и слабого чиновника

• поскользнуться на масле и умереть
• раздавленные руки
• почти чемпионы мира
• баннер «Солидарность»
• украденная взятка
• лай футболистов на журналистов
• побег от болельщиков
• война с Мухой
• икона с удочкой

Тем, кто никогда не видел на поле человека, фамилия которого по-польски означает «лето», представить его все же легче, чем других звезд 70-х и 80-х. Во время Евро-2012 Лято возглавлял польскую футбольную федерацию, часто возникал в телевизоре, давал интервью. Его страна принимала турнир, а его сборная играла в одной группе с россиянами.

Старшему поколению в этом смысле проще. Лысый инсайд вместе с рыжим форвардом Збигневом Бонеком стали олицетворением невыхода сборной СССР в плей-офф чемпионата мира 1982 года. Наши и поляки провели во втором групповом раунде тошнотворный решающий матч без забитых мячей. Только соперников ничья на «Ноу Камп» устраивала, а нас нет. Мелькающий тут и там череп Лято на фоне пустой советской команды вызывал ярость.

Хотя ожидать большего было сложно. В той же группе поляки, одни из сильнейших в мире на долгом временном отрезке, обыграли бельгийцев со счетом 3:0, а наши лишь 1:0, при этом в двух предыдущих чемпионатах мира не участвовали вовсе.

Оставив сборную СССР под управлением пресловутого триумвирата Бесков — Лобановский — Ахалкаци за бортом плей-офф, поляки завоевали в Испании вторую за восемь лет мировую бронзу. В матче за третье место они побили французов — 3:2. 32-летний Лято провел в Испании все семь игр, заслужив негласный титул главного мудреца своей команды. Он имел прямое отношение и к трем предыдущим медалям польской сборной.

Лято родился на севере страны, в 80 километрах от границы с Калининградской областью. Через два года семья перебралась на юг, в 30-тысячный Мелец. Отец Гжегожа, авиамеханик, работал в аэроклубе и удачно починил двигатель на глазах у будущего работодателя. Тот позвал к себе, Лято-старший попросил квартиру — обитать в казарме при аэродроме ему осточертело. Спустя месяц они въехали в двухкомнатное счастье с кухней и раздельным санузлом. Большинство поляков в 50-х о таком лишь мечтали.

В той квартире до сих пор живет брат Гжегожа. Ришард на два года старше и считался в детстве более талантливым футболистом. Но пропустил во время каникул несколько тренировок, постеснялся возобновлять и до пенсии вкалывал на огромном механическом заводе, где работало две трети населения Мелеца. Там же трудилась мать братьев.

Ребенком Гжегож был худым и болезненным. Имел проблемы с легкими, от которых его лечили уколами. Когда маленький Лято впервые увидел медсестру со шприцем, с криком убежал. А в девять лет потерял отца. Тот подскользнулся в луже машинного масла, ударился головой о бордюр и через день скончался. В 37 лет.

В двенадцать юного Лято позвали в футбольную школу команды «Сталь» — кто-то из тренеров подсмотрел его на заводской площадке. Не все шло гладко, предпочтение в секции отдавали детям, родившимся в Мелеце. Мать, узнав, пришла в футбольную школу и закатила такой скандал, что тренеры не знали, куда прятаться. С этого момента футбольная учеба Лято пошла в рост. Ему даже выделили клубную стипендию в 400 злотых.

В четырнадцать он закончил начальную школу, имея проблемы с дисциплиной и польским языком, после чего тоже двинул по механической части. Поступил в техникум, защитил диплом по пневматике и станкам, стал собирать на заводе металлическое оборудование для нужд польского телевидения. И занимался этим… восемь дней, пока не вызвал начальник цеха: «Ты должен тренироваться с первой командой «Стали». Мне звонили из клуба, они считают, что ты умеешь играть в футбол. Что ж, вперед. До 9 утра тренировки, потом работа».

Так продолжалось два дня. Начальник снова вызвал к себе: «Ничего не получится. Ты даже не успеваешь собрать инструменты, снова убегаешь на свой футбол. Играй, если он тебе дороже».

19-летний Лято полностью переключился на спорт, но продолжал каждый месяц приходить на завод за зарплатой. Так продолжалось даже тогда, когда начались футбольные поездки за границу. Из каждой командировки Гжегож присылал начальнику открытку. Через несколько лет заглянул в его кабинет по случаю — открытками с подписью Лято была увешана вся стена.

В «Стали» он быстро пробился в основу, причем в твердую. Команда из Мелеца — главный клуб в жизни Лято, за него он провел почти 300 матчей, забил 117 мячей. В 70-х «Сталь» дважды выигрывала чемпионат страны, становилась второй, доходила до финала национального кубка и четвертьфинала Кубка УЕФА. Всё — при Лято. Подобного в ее истории не было ни до, ни после.

Но прежде случились знаковые события. Во-первых, его отмазали от армии звонком первого секретаря Жешувского райкома Польской объединенной рабочей партии. Во-вторых, в 1970-м игру «Стали» против «Гурника» из Валбжиха (не спрашивайте, что это) посетил Казимеж Гурский. В 2006-м издание Pilka Nozna признает его лучшим национальным тренером пятидесятилетия, а тогда Гурский работал с польской молодежкой. «Сталь» победила 2:0, оба мяча забил Лято, и Гурский сказал ему после игры: «Поздравляю, увидимся в Лодзи на игре с датчанами». До этого Гжегож не вызывался ни в какие сборные, даже на уровне региона, хотя молодежная «Сталь» чесала всех подряд.

Тогда же Лято потерял мать — в 52 года умерла от рака печени. Прибыв на сбор к Гурскому чуть ли не на следующий день, рассказал об этом. Тренер ответил: «Ты должен выйти на поле на десять минут, и хотя бы на это время твоя боль утихнет».

Прежде чем дебютировать в национальной команде, Лято участвовал в выставочных матчах кандидатов против сборной клубов, составленной по опросу болельщиков одной из польских газет. Это были серьезные встречи, которые разбирали на телевидении. Комментатор Ян Цишевский рассуждал, работают ли у новичка обе ноги или только правая. Лято разозлился. Увидев Цишевского, крикнул: «Иди сюда!». Тот подошел: «Чего ты хочешь, молодой?» — «Видишь, вот левая нога. А вот правая. Обе на месте, так что не неси с экрана ахинею».

В другой раз Гжегож, здороваясь, сжал руку Цишевского так, что она распухла (эту дурацкую привычку он пронесет с собой через всю жизнь). Отмачивая кисть в холодной воде, комментатор пообещал: «Вот увидишь, во время репортажа ни разу не произнесу твою фамилию». — «Придется, — парировал Лято, — потому что я забью». Так и вышло: Лято забил, Цишевский упомянул его единственный раз. Позже они прониклись друг к другу уважением.

На Олимпиаде-72 в Мюнхене Лято провел лишь одну игру, да и в той вышел на замену. Тем не менее стал олимпийским чемпионом. (Не получив медаль — их вручали лишь находившимся на поле в финальном матче. Можно было заказать и выкупить дубликаты, но польская федерация этого не знала, так что копии наград нашли героев лишь через несколько лет.) К 1974 году его позиции в национальной команде еще не были крепки, но получил травму Влодзимеж Любаньский, выбывший на два года. А Яну Банасю, родившемуся в Берлине в семье офицера вермахта, власти запретили покидать страну. Итог: Лято провел все семь матчей и с семью мячами стал лучшим бомбардиром чемпионата мира. Первым и пока последним из поляков.

В его активе два гола аргентинцам (3:2), столько же гаитянам (7:0), по одному югославам (2:1) и шведам (1:0), победа над итальянцами (2:1), выигрыш у бразильцев в матче за третье место (1:0). Бронзовый мяч тоже забил Лято, и получился он исключительно авторским.

Когда-то Гжегожа называли всадником без головы, намекая на высочайшую скорость (100 метров пробегал за 10,8 секунды) и нехватку техники. С годами оказалось, что и скорость в порядке, и голова на месте.

А Франц Беккенбауэр впоследствии признавал: если бы не чудовищный ливень, затопивший поле во Франкфурте во время решающей игры второго группового этапа Польша — ФРГ (0:1), не выиграть немцам тот чемпионат. Они устояли именно на воде, посуху в финал, скорее всего, вышли бы поляки. Об их силе говорит следующий факт: футболистом 1974 года в Польше стал не главный бомбардир чемпионата мира, а плеймейкер Казимеж Дейна, признанный в 1994-м лучшим игроком страны за всю историю. И лучшим вингером ЧМ-1974 стал снова не Лято, а его коллега по амплуа Роберт Гадоха. Такая у них была команда.

Вот гимн польской сборной в исполнении артистов, игроков и тренеров, записанный перед ЧМ-1974. Они улыбаются, они сплочены. Пройдет четыре года, и многое изменится.

В 1976-м Гурского, вклад которого в достижения сборной был исключительно велик, сменил его помощник Яцек Гмох. И не пошло, не заладилось. На ЧМ-1978 Польша поделила условные 5-6 места. Спустя 32 года Гмох дал интервью газете Przeglad Sportowy, в котором высказался о собственном величии и мешавшем ему работать закулисье. В ответ было опубликовано открытое письмо его бывших подопечных, по сравнению с которым наше «Письмо 14-ти» просто бирюльки. 

Вот оно — с сокращениями.

«Яцек Гмох вновь пытается фальсифицировать историю нашего футбола. На этот раз грубость, глупость, наглость и лицемерие г-на Гмоха достигли предела, поэтому мы, игроки самого титулованного поколения польского футбола 1972–1976 годов, должны реагировать остро, как никогда. Шутки закончились. И поскольку создатель величайших успехов, незабываемый Казимеж Гурский, мертв, мы обязаны изложить собственную позицию.

У неосведомленного читателя может сложиться впечатление, будто творцом всех наших побед был Гмох. С полной ответственностью заявляем: медали ЧМ-1974 и олимпийские медали 1972 и 1976 годов — заслуга тренера Гурского, его гармоничного сотрудничества с командой, благодаря которому он смог максимально использовать наши несомненные таланты».

«Скандальность самооценки Гмоха, среди прочего, заключается в том, что он, имея беспрецедентные условия для подготовки и поддержку высших государственных органов, не смог добиться с теоретически более сильной командой большего, нежели в 1974 году Гурский, а в 1982 году Антоний Пехничек. Мы очень хорошо помним атмосферу, которая не позволила нам полностью сосредоточиться на футболе в Аргентине-1978. И создана она была Яцеком Гмохом.

Он привлек в сборную математика, который не привнес ничего конструктивного. Его анализ не отвечал критериям прозрачности и эффективности, хотя на якобы инновации были израсходованы значительные средства. Мы не забыли, как перед памятным матчем с Англией на «Уэмбли» осенью 1973 года Гмох объявил, что уходит из команды. Даже наши конкуренты не изобрели бы лучшую демотивацию. Гмох дал понять, что не верит в успех, однако когда мы пробились на ЧМ-1974, он попросил у Гурского разрешения остаться. Хотя утратил наше доверие!

Пик лицемерия в исполнении Яцека Гмоха — постоянное подчеркивание того, что его имиджу в глазах поляков намеренно вредили. На самом деле у него имелась сила, отсутствующая у других тренеров сборной. Он являлся любимцем партийных сановников!»

«Мы не собираемся писать диссертацию, но нам действительно надоели навязчивые идеи и мнимые сожаления г-на Гмоха. Сыты по горло его теориями заговора и отвратительным поведением. Как представители самого успешного поколения в истории сборной Польши, которых заботит доброе имя Казимежа Гурского, просим этого маршала больше не беспокоить польский футбол. Для его же блага!

Владислав Жмуда, Анджей Шармах, Ян Томашевский, Влодзимеж Любаньский, Антоний Шимановский, Леслав Цмикевич, Марек Кусто, Казимеж Кмецик, Ежи Краска, Ян Домарский.

24 ноября 2010 года».

Лято не поставил свою подпись под обращением. Оно и понятно, на тот момент он возглавлял футбольную федерацию страны.

ЧМ-1982 прошел для нас под знаком тухлой дуэли СССР — Польша, в которой Смолярек держал мяч возле углового флажка, съедая время. А для поляков под знаком военного положения, введенного в стране Войцехом Ярузельским. Из-за этого их сборная не смогла провести перед турниром ни одного контрольного матча. В Варшаву отказались ехать Бельгия и СССР. По иронии судьбы обоих поляки прошли в Испании. Причем на матч с нашими их болельщики приволокли плакат «Солидарность». Вмешался советский посол, баннер пыталась сорвать полиция — тщетно, трибуны отстояли святыню.

Лято на тот момент представлял уже не «Сталь», а бельгийский «Локерен», где играл вместе с Любаньским. Ему пришлось обращаться к правительству, чтобы сбить на себя цену до возможностей «Локерена» — 190 тысяч долларов. С поляками эта команда добилась заметных успехов, став второй в чемпионате и выступив в финале кубка. Почему Лято десять лет оставался в заштатной «Стали»? Об этом ниже, а пока о финале его игровой карьеры.

После «Локерена» — переезд в мексиканский «Атланте» из Канкуна, травма и свадебное президентство в клубе польской диаспоры из канадского Гамильтона. Лято открыл там спортивный магазин и спустя четыре года получил гражданство. В конце 80-х его позвала тренером родная «Сталь». Согласился, продал бизнес, вернулся на родину. Сменил «Сталь» на «Олимпию» из Познани, подняв ее в высший дивизион. Более серьезных успехов не добился, перенес сердечный приступ. В 1994-м мог возглавить сборную, но заломил такую сумму контракта, что польская федерация отозвала предложение.

И это характерный момент. Потому что пересечений Гжегожа с деньгами в его карьере было достаточно много и достаточно интересных.

«Сталь» в 70-х считалась по польским меркам образцовой командой. При средней зарплате рабочего в 3500 злотых Лято получал 15 тысяч плюс 10 тысяч премиальных за каждую победу. По его словам, он мог за три месяца заработать на Fiat 126, стоивший 160 тысяч злотых. Игрокам компенсировали даже покупки за рубежом экипировки Puma или Adidas, запрещенных к ввозу в Польшу. Не жизнь — мечта.

После бронзы-74 игроков сборной завалили премиями. Три дня они беспробудно гуляли в Варшаве, и отовсюду сыпались конверты. Лято даже подарили «мерседес», правда, не новый и немытый. А затем ловкий Гжегож перетянул в «Сталь» из «Гурника» (Забже) Анджея Шармаха. Через время тот спросил его при партнерах: «Сколько ты на мне заработал?». Лято засмеялся и назвал сумму в 100 тысяч злотых, хотя впоследствии свои комиссионные публично отрицал.

Разумеется, его звали польские гранды. Но платить столько же, сколько «Сталь», не могли даже варшавские клубы. А «Кельн» и нью-йоркский «Космос» с Пеле могли и хотели, только польские власти запрещали переезд на Запад игроков моложе 30 лет.

В следующей истории Лято замешан косвенно, хотя сама она прекрасна. Причем узнала всё польская пресса от самого Гжегожа.

На ЧМ-1974 к последнему туру группового этапа сложилась ситуация: итальянцев в матче с поляками устраивала ничья, аргентинцам требовалось, чтобы поляки выиграли. Им самим не нужно было ничего, из группы они уже вышли. По официальной информации, футболистам сборной Италии было обещано за успех по 30 тысяч долларов на каждого. Сыны Аргентины смекнули: конкурентам ничто не помешает предложить десятую часть будущего дохода умелым, но голодным полякам. И собрали встречную мотивирующую сумму в 24 тысячи долларов. Для Польши, где работяги получали по 20 долларов в месяц, это были огромные деньги, на них можно было купить два-три дома и несколько машин.

Но как передать? В Варшаве на тот момент жил и работал представителем компании PanAm аргентинец польского происхождения Игнасио Бочвински. Он знал игроков обеих команд и взялся навести мосты между длинноволосым Рубеном Айялой из мадридского «Атлетико» и шикарным дриблером Робертом Гадохой из варшавской «Легии». Бочвинский был крестным отцом его дочери и сначала обрисовал ситуацию на словах. Гадоха впитал, поляки грохнули итальянцев 2:1. На следующий день Игнасио забрал деньги у Айялы и передал Гадохе либо его жене, здесь показания расходятся. Все были удовлетворены.

Прошло восемь лет. Лято приехал играть в мексиканский «Атланте», где стал одноклубником Рубена Айялы. Через какое-то время тот спросил, как поляки распорядились бакшишем 1974 года. И с удивлением узнал, что Лято слышит о деньгах впервые. Не получал. Не дошли.

Раз пошла такая пьянка, Айяла совсем раскрылся и сообщил: шесть тысяч он взял себе за посредничество, но 18 передал точно. Возможно, даже дал аргентинский зуб. Подтвердил факт доставки и Бочвински. Да, Гадохе. В сумке. До копейки. А вот Гадоха ничего не подтвердил, поскольку заканчивал карьеру в США и на связь выходить не спешил.

Ему звонили журналисты. Встреч с ним искали партнеры. Его сестра в Кракове клялась, что Роберт перезвонит. Но он молчал. В Польшу Гадоха ездить перестал, живет в свои 74 года во Флориде, в медийном пространстве отсутствует. Наверное, не читал и биографическую книжку Лято, в которой тот обо всем рассказал.

Гадоха, кстати, рассорился и с Бочвински. Тот рассчитывал на комиссию за устройство поляка в «Чикаго Стинг», но после подписания контракта футболист в лучших традициях потерял интерес к другу и посреднику. На этом их пути разошлись.

Лято же после ухода из большого футбола немножко рекламировал пиво с автомобилями, снимался в «Магазине на диване», а затем двинул в политику. С 2001 по 2005 год он был польским сенатором, за это время лишь трижды выступив с высокой трибуны. Для наших реалий, может, и многовато, а вот в Польше сочли, что сенатор из Лято никакой. Вероятно, он и сам это понял, поэтому попытался попасть в Сейм и Европарламент. А когда не вышло, избрался главой польской футбольной федерации, обойдя при голосовании бывших партнеров по сборной Здислава Крецину и Збигнева Бонека. Того самого Бонека, которого под руководством Лято прописывали в сборной, хлеща в раздевалке амуницией до кровавых ягодиц, хранит история такой случай.

И началось. Прежде всего Лято брякнул, что если Украина не успеет подготовиться к Евро-2012, Польша готова провести турнир на пару с Германией. После этого его едва не сдуло ветром с востока, пришлось извиняться и брать слова назад. Затем пан Гжегож заявил, что если поляки не выйдут из группы на самом Евро-2012, он подаст в отставку. Поляки проиграли чехам и не вышли. Лято в отставку не подал.

В промежутке случилась третья история похожего свойства. В 2009-м Польша разгромно уступила Словении 0:3. В Мариборе, где же еще. Лято в послематчевом телеинтервью уволил главного тренера Лео Бенхаккера. Причем сам Бенхаккер в этот момент давал интервью другому телеканалу в двух метрах от начальника. Ни о какой отставке, естественно, не слышал.

«Я видел много безумных вещей за свою долгую карьеру, но польская федерация футбола все переплюнула, — поведал голландец Voetbal International. — У нас не было шансов против Словении и мы заслужили поражение. Однако после финального свистка началось сумасшествие. Лято даже не поговорил со мной перед своим заявлением. Он подошел лишь несколько часов спустя, причем явно принял слишком много алкоголя. Извинился и пригласил утром в офис, чтобы обсудить ситуацию. По-видимому, он не мог уволить меня, не согласовав это с правлением федерации. Теперь оказывается, что я совсем не уволен. Тем не менее не собираюсь возвращаться на два последних матча. Мне жаль игроков, они отличные ребята, но люди, которые окружают их сборную — кучка любителей».

Там же, в Словении, Лято сумел доказать группе польских хулиганов, что, несмотря на прожитые годы, он по-прежнему фантастический спринтер. Маршрут «Старый город — отель» пан Гжегож пробежал с рекордной скоростью и легко оставил позади пьяных агрессоров. В те дни самым популярным веб-сайтом, связанным с польским футболом, стал koniecpzpn.pl, где четыре последние буквы означают Польский футбольный союз.

Затем футбольный босс всколыхнул страну собственной зарплатой. Выяснилось, что он получает 15 тысяч евро оклада, 30 тысяч от УЕФА, как руководитель оргкомитета Евро-2012, плюс полумиллионный бонус за еще какую-то выдающуюся деятельность и пенсию олимпийского призера. От этого небогатой Польше сделалось дурно.

Следующий этап — обнародованные видео- и аудиозаписи, которые могли свидетельствовать о коррупции руководства федерации футбола при покупке земельного участка под строительство нового офиса. Министр спорта Польши Иоанна Муха, клевавшая Лято с четырех сторон весь его президентский срок, проинформировала о ситуации центральное антикоррупционное бюро и прокуратуру, а также написала письмо в УЕФА. Лято в ответ сообщил, что заинтересованный бизнесмен действительно оставил в федерации конверт, но высоконравственный глава к нему не притронулся, а накропал заявление в полицию. Хотя если общество требует, от готов на жертвы. И уволил генсека Крецину.

А еще подписал 10-летний договор о продаже маркетинговых телеправ без тендера и заключил контракт с Nike с миллионным минусом для федерации.

В общем, когда ломать стало больше нечего, открылось: Лято врос в польский футбол, как куст картошки, элегантно поплевывает на критиков и не обращает внимания на то, что хорошо к нему относящихся футбольных людей почти не осталось. Уходить со своего поста пан Гжегож не планирует. Жужжи, Муха, дальше.

Отдельная история — Лято и журналисты. Вот выдержка из его интервью польскому Newsweek.

— Подобно тому, как Господь смотрит на историю нашей страны, истина всегда выходит наружу. Эти псевдожурналисты, как я их называю, не могут стереть меня со страниц истории. Вы забудете о них, а мое имя продолжит упоминаться через 50 или 100 лет. Честность и порядочность — самые важные достоинства журналистики. Все таблоиды пишут, что хотят, но я не обращаю внимания. Есть много честных журналистов, однако некоторые замарали свое имя. Мы живем в демократической стране, и каждый может писать, что ему по душе. Недаром существует пословица: «Есть десять поляков и одиннадцать мнений».

— Смотрите бразильский чемпионат мира?

— Конечно. Для меня это праздник.

— Какие впечатления?

— Отличный турнир. Но когда вижу польскую сборную, портится настроение. Даже Иран играл лучше, хоть и не вышел из группы. Не хочу вспоминать о Гане или Коста-Рике, чтобы никому в Польше не стало тошно.

— Разница между польским и мировым футболом растет?

— Футбольный мир, господин хороший, уехал далеко вперед.

— Минуло 40 лет после первых польских медалей чемпионата мира. Когда сможем повторить?

— Вам честно или корректно? Если честно, наши глаза такого больше не увидят.

— Звучит как проклятие Лято.

— Не проклятие, а реальная оценка ситуации. Взять, к примеру, нынешнюю сборную. Кто у нас там действительно ценный, чтоб без всяких оговорок? Вратари? Допустим, они действительно хороши. В защите Пищек и, возможно, Глик. Но кому им помогать? Не вижу созидательного начала.

— Крыховяк?

— Следующий вопрос.

— Не будем забывать о Блащиковском, который лечит травму.

— Этот хороший. Особенно при подсчете билетов. Он получил на Евро-2012 пятьдесят штук и сказал, что мало.

— Старая история.

— Но болезненная. Она показала характер этого мальчика. Я по-другому понимал свои обязанности перед сборной. Блащиковский развел нытье и, уверяю вас, помню это не только я.

— В атаке есть Роберт Левандовский, футболист мирового уровня.

— Верно. И это конец короткого списка.

На сладкое — юмор Лято. Про раздавленные при приветствии руки уже сказано. Шутки того же порядка — внезапный хлопок по спине с усилием молота, так, что стонут мышцы и трещат кости. Он знает множество соленых колкостей, в тренерскую пору придумывал игрокам прозвища и орал на них матом. Он остр не только на язык, но и на действия. В бытность игроком Гжегож попросил партнеров по сборной лаять на журналистов, летевших с ними из Варшавы в Амстердам, — в отместку за то, что один из представителей прессы подслушал разговор футболистов о пиве и опубликовал его в газете. Это продолжалось полчаса, пока Лято не пожалел переднюю часть салона и не остановил гавканье. Его «я тебе так скажу» в начале каждого ответа на вопросы интервью стало притчей во языцех.

Но вот что удивительно. Ни вздорный характер, ни чиновничий провал не сумели затмить величие Лято-футболиста. Он живет в своем деревенском доме, ловит рыбу, брюзжит в медиапространство, не ведет активной деятельности. И остается иконой польского футбола.

P. S. Символическая «десятка» лысых мирового футбола по версии goal.com.

1.Зинедин Зидан. 2.Бобби Чарльтон. 3.Альфредо Ди Стефано. 4.Аттилио Ломбардо. 5.Роберто Карлос. 6.Йордан Лечков. 7.Пьерлуиджи Коллина. 8.Брэд Фридель. 9.Гжегож Лято. 10.Стивен Айлэнд. 

Читайте также:

• Минюст США обвинил Россию в покупке ЧМ-2018. Что теперь будет?
• Не стало Радомира Антича. Он был единственным, кто тренировал «Реал», «Барсу» и «Атлетико»
• Когда футбол остановился. Италия-1973

* Соцсеть, признанная в России экстремистской