Елена Вяльбе: «Я ребятам объясняю, что такая политика сейчас – весь мир против нас»

Глава Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе сказала, что ситуация, произошедшая с российскими спортсменами в МОК, оставит у них пожизненную обиду, а также заявила, что не уверена, жив ли на самом деле информатор ВАДА Григорий Родченков.

– Самое обидное – это несправедливость. Я сотню раз ставила себя на место своих спортсменов, которых отстраняли от стартов, и понимала, что сама бы я сошла с ума. А, может, проплакалась, и все бы прошло, – порассуждала Вяльбе. – Я ж эмоциональная, как Сашка Легков. И не такая, как Максим Вылегжанин. У меня, конечно, есть способность терпеть, есть стержень. Я и ребятам объясняю, что такая политика сейчас – весь мир против нас. Это настолько тяжело, что обида у спортсменов останется на всю жизнь.

– Вы представляете, как эффективно защищаться в таких условиях?

– Есть один способ… А вообще, если серьезно, то нам в России нужен институт спортивных адвокатов, либо необходимо заключать долгосрочный контракт с иностранной юридической фирмой, по которому мы могли бы оперативно реагировать на все случаи. Потому что мы же долго раскачиваемся. Ждем и надеемся, что там – люди понятливые. Что кто-то к нам еще уважительно относится. К сожалению, на деле все выходит совершенно не так. Иностранцы между собой всегда судятся. Они понимают: есть суд, и он прав. А у нас это вроде как не принято.

– У вас нет ощущения, что вскоре на трассе не будет решаться ровным счетом ничего?

– Пока все к этому идет. Если Международный олимпийский комитет не будет тем Международным олимпийским комитетом, которым он должен быть… Потому что сейчас это какой-то бизнес. У Олимпийских игр уже не те принципы и идеалы, которые были. К этому концу мы можем и прийти. Но мне это неинтересно. Тогда я, может, пойду и побаллотируюсь куда-нибудь в Московскую областную думу.

– С Легковым?

– Ну, а почему нет? С Лариской Лазутиной. Сам Саша сказал, что ему повезло. В федерации у него есть я, а там – Лариса Евгеньевна. Все это обидно и плачевно. Нас продолжат мочить, на этих Олимпиадах, мне кажется, никто из них не остановится. Гриша Родченков им рассказал, что у нас якобы была суперпрограмма. Он десять лет вел Сашу Легкова, но почему-то Саша только на Олимпиаде в Сочи одну единственную медаль завоевал. А чего он раньше с этой программой нигде не выигрывал? Какой вообще выхлоп для нас принесла эта его программа? Мы выступили в Сочи так же, как и в Ванкувере. Лучшая девчонка была седьмой на Олимпиаде.

Это что за допинг такой? Допинг для чего вообще принимают? Просто так, чтобы Гриша потом рассказал, чем он нас накормил? Наверное, для того, чтобы был результат. И где он? Хорошо, ты доказываешь, что у нас был этот допинг. Но меня почему-то не посвятили. Хотя он писал, что меня посвятили в это еще в 2004 году. В 2004 году я по большому счету еще не работала в федерации. Но он со мной якобы где-то там встречался. В Одинцово. На какой-то, видимо, его явочной квартире. В общем, по его словам, мы сидели на этой программе. Закончились Олимпийские игры. Хлопнули наше РУСАДА. Зная, что мы все такие нечестные и нечистые, я быстро пишу в FIS письмо, чтобы к нам на чемпионат России прислали допинг-офицеров с целью проверки спортсменов. В чем смысл?

Я для Родченкова враг. Потому что все ребята и все тренеры знали, что если только я узнаю, что они с ним работают, то их спортивной или тренерской карьере будет конец. Всё. Зачем я ему такая хорошая нужна? Для него это был бизнес, а потом начался передел собственности. Появились другие люди, которые рассказывали, какие они великие, что они такое изобретут и уже изобрели, что всё – конец. А конец пришел всем нам. А они как жили припеваючи, так и живут. Хотя я не уверена, что Гриша жив. И не только я, многие думают, что его нет в живых.