15 лет топтания на месте. В чем причины отставания российского футбола

Количество и качество футболистов

В своем знаменитом интервью «Медузе» Арсен Венгер удивлялся: как же это, Россия — такая большая страна, а хороших игроков в ней можно пересчитать по пальцам… Что тут скажешь: мсье — не первый, кто обращает внимание на это несоответствие величин. Многие футбольные деятели отмечают, что у нашей страны есть большой потенциал. Так, после чемпионата мира-2018 Джанни Инфантино восторженно говорил:

— Наследие чемпионата мира выводит Россию в топ футбольных стран. Всё, что здесь построено, рассчитано на будущее. И россияне могут не сомневаться: футбол не уйдет из этой страны.

С тех пор прошло почти два года, но мало что изменилось. Проблема в том, что одной инфраструктурой дело не решается. В России испокон веку всё печально с детским футболом. Школ мало, талантливых скаутов — тоже. Системной работой в индустрии и не пахнет. Так откуда взяться игрокам? Не факт, что тот же Александр Головин уехал бы в итоге в «Монако», если бы судьба в свое время не свела его с тренером Слуцким. И не факт, что ходили бы сейчас слухи об интересе «Ювентуса» к Алексею Миранчуку, если бы его не разглядел в молодежке европеец Славен Билич. К сожалению, пока все успехи российской футбольной школы выглядят случайностями.

Ювентус — Локомотив. 0:1. Алексей Миранчук

Зрительская вовлеченность

Нет больших игроков — нет и зрительского интереса. Потребитель, отдающий за билет свои кровные Х рублей, хочет видеть шоу, а не унылое пинание мяча: с таким же успехом можно наблюдать за дорожными работами. Нет ничего удивительного, что средняя посещаемость матча Тинькофф РПЛ в нынешнем сезоне  — всего 17 555  человек. Больше собирает даже последняя команда Серии А СПАЛ — 21 тысячу. Недавно по этому поводу высказался всё тот же Леонид Слуцкий: 

— Я немного отвык играть на большом, но пустом стадионе. Это немного странные ощущения. 

Пустые трибуны — частое явление в чемпионате России / Фото: © Михаил Уточкин

У нас же даже большинство топ-клубов вынуждено бороться за каждого зрителя. «Локомотив» и ЦСКА не всегда в состоянии заполнить стадион даже на больших матчах. «Краснодар», «Ростов» и «Спартак» в среднем продают на домашних матчах чуть больше половины мест. Единственный клуб, который не испытывает проблем с посещаемостью, — «Зенит». Средняя заполняемость его стадиона — 70 процентов. Сейчас клубы начинают пытаться завлекать зрителей различными предматчевыми мероприятиями, но в один момент результат не придет. Да и качество футбола — все еще важный фактор.

Конкурентоспособность регионов

«Столичность» нашего чемпионата — еще один большой минус. Да, есть в России «Краснодар» и «Ростов», но первые — приятное исключение, а вторые постоянно влипают в проблемные ситуации финансового характера. Стабильно задержаться наверху у ростовчан не получается. Все остальные команды, борющиеся за высокие места, представляют центр. Ведь Санкт-Петербург — тоже столица. В то же время в Англии, Германии или Италии на первых ролях зачастую оказываются команды с периферии («Бавария», дортмундская«Боруссия», «Лейпциг», туринский «Ювентус», миланский «Интер», «Манчестер Сити», «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль»...). Понятно, что страна у нас большая, и обеспечить равномерное развитие всех ее субъектов чрезвычайно сложно. Но тогда нужно что-то придумывать, ведь ситуация страшная.

Нестоличные клубы России мрут как мухи. Истории «Тосно», «Амкара», курского «Авангарда» заставляют задуматься о системных проблемах в сфере управления. Большинство команд так или иначе спонсируются региональными или муниципальными структурами, которые могут в любой момент просто перестать давать деньги. А найти спонсоров в условной Перми для местной команды — задача, мягко говоря, не из легких.

Бизнес

Проблема в том, что у нас до сих пор нет бизнес-традиций в футболе. В данный момент полностью частным проектом можно считать, пожалуй, лишь «Краснодар», который поднял Сергей Галицкий. Можно было бы теоретически отнести сюда и «Спартак», однако надо понимать, что генеральный спонсор команды «Лукойл» — нефтяная компания, а нефтяные компании тесно связаны с госструктурами. ЦСКА теперь тоже не имеет права называться частным клубом — несколько месяцев назад Евгений Гинер за долги передал более 50 процентов акций ВЭБ.РФ — государственному инвестиционному банку. Наконец, больная тема для многих любителей российского футбола — «Сочи». Владелец бывшего «Динамо Санкт-Петербург» — Борис Ротенберг. Технически можно считать южный клуб частным предпринимательским проектом. Но на деле слишком уж много у «Сочи» связей с «Зенитом», чтобы можно было называть этот клуб самостоятельной единицей на футбольном рынке.

Краснодар — Сочи — 3:0. Голы и лучшие моменты

Управление

Управленческий аспект вообще в России хромает. Талантливых менеджеров, которые могли бы выводить клубы на новый уровень, катастрофически не хватает. Вызывает вопросы всё: от работы с болельщиками до трансферной политики... Наши клубы научились иногда покупать игроков, но не продавать. А ведь это могло бы стать одной из главных статей доходов для большинства команд, как это происходит в других слабых чемпионатах. Какое-то время успешно отправлял в Европу своих футболистов ЦСКА. Но то были легионеры, которых армейцы всего лишь перепродавали — Думбия, Муса, Вагнер… Тут всё снова упирается в расшатанную и покореженную систему детского футбола. Скауты не находят, тренеры не выращивают, интереса к футболу нет — вот и продавать некого. А тут еще и лимит, и зарплаты. В общем, замкнутый круг. Вот и получается, что для нас каждый переход российского футболиста в топ-чемпионат подобен празднику. 

***

Александр Дюков не хочет слышать слово «деградация» применительно к российскому футболу. «Не надо так жестко», — попросил он, когда ему напомнили о том, что ни одна наша команда не прошла в весеннюю часть еврокубков. Хочется верить, что самому Дюкову хватит жесткости, чтобы начать выправлять ситуацию. Впереди новый лимит, возможное расширение лиги до 18 команд и всего 2 клуба в Лиге чемпионов. И не очень понятно, почему все эти годы лига стояла на месте, пока другие развивались. Проще говоря, на что ушли последние 15 лет?